В гостях у сибирских голендров — в глубинке одного из районов Иркутской области побывал наш спецкор Игорь Алексич
В таежной глуши Заларинского района, в трех сотнях километров от Иркутска, очень компактно расположились три весьма необычные деревни: Пихтинск, Средний Пихтинск и Дахник. В жилах их жителей течет «коктейль» из немецкой, голландской, украинской, польской и русской крови. Практически все они имеют немецкие фамилии Кунц, Зелент, Людвиг, Гильдебрант, Пастрик, Бендик — но наряду с Адольфами, Густавами и Рудольфами среди них много Марцинов (Мартынов), Юзефин, Павлин, Бронислав, Катаржин и других обладателей польских имен. Своим родным языком они считают пихтинский или «хохляндский», но молятся на польском, который заметно отличается от современного своей архаичностью: примерно на таком же говорили в Ржечи Посполитой XVI-XVII веках. Однако поляки ведут богослужение на латыни, как и положено всем католикам — пихтинцы же являются лютеранами, хотя, в отличие от европейских собратьев по вере, на православный манер почитают святых: Петра, Мартына, Ивана и Михаила. Да и Пасху с Рождеством они отмечают по православному календарю.
Этот удивительный народ, сто лет назад занесенный столыпинской реформой в сибирскую тайгу, называет себя голендрами или выходцами из Голландии, хотя на новое место они пришли вовсе не оттуда, а из Волынской губернии, где, на границе Польши и Белоруссии, несколько столетий прожили их предки.
От польского «висильного» борща до вареников
Очень основательные люди, голендры, привезли с собой одежду и книги, плуги и все необходимые инструменты вплоть до столярных и ткацких станков, а самое главное — свои традиции, одной из которых является гостеприимство. В этом может убедиться каждый приехавший к ним гость. Не успел я раздеться, войдя в дом с улицы, как знакомая мне лишь по телефонным переговорам Наталья Таталаева тут же усадила меня за стол и принялась потчевать специально к моему приезду сваренным борщом. Да не простым, а польским, так называемым «висильным». Этот борщ представляет собой наваристый мясной бульон, сдобренный толчеными луком и чесноком, перцем и укропом, а самое главное — сливками, придающими ему необычный молочный цвет. И чуть-чуть уксуса для пущей кислинки. К нему прилагается вареная на сале картошка — одним бульоном, даже самым наваристым, сыт не будешь.
— Вы не обращайте внимание, что борщ без капусты. Капусту мы тоже очень любим. Заготавливаем помногу, а потом варим ее, квашенную, на мясном бульоне, — улыбается Наталья. — Еще очень любим вареники с картошкой, в которую добавляем перемолотую черемуху. Они сначала отвариваются, потом поджариваются на сале, затем заливаются сметаной и томятся в жаровне. Я вас такими тоже угощу.
Впрочем, Наталья хорошо разбирается не только в кулинарных традициях голендров — она, урожденная Бендик, всерьез увлечена изучением истории своего народа. Собственных предков, к примеру, она знает до седьмого колена! Один из ее прадедов, Андрей Гинеборг, был в числе первых четверых ходоков, пришедших в 1908 году в Заларинский уезд на разведку новых мест, назначенных волей Столыпина к приему переселенцев. Здесь Андрей и его товарищи Иван Бытов, Иван Гильдебрант и Пётр Кунц узнали, что в Тырети работает специальная переселенческая контора, а в тайге уже «нарезаны» участки под новые деревни: к ним проложены неплохие по тем временам дороги, в каждом из будущих сел пробит казенный колодец и намечено место под погост. Осмотревшись, ходоки отправили на Волынь весточку: «Леса — хоть удавись, воды — хоть утопись».
От Буга до Тагны
Там, на правом берегу Буга, эта весть была встречена, что называется, с чувством глубокого удовлетворения: нехватка земель была просто жуткой, с одной стороны прижимали украинцы и белорусы, с другой — поляки. В этой тесноте, где был распахан каждый кусочек, а коз пасли на веревке, ютились три деревни: Забужские голендры, Замустэче и Новыны, несколько семей из которых отважились на новое «великое переселение народов».
Новое — потому что за три столетия до этого их предки уже однажды проходили через такое. В XVI веке, во времена противостояния католиков и протестантов, испанский король Филипп отправил знаменитого своей жестокостью герцога Альбу с многочисленным войском на усмирение и истребление еретиков. Эта война вынудила несколько тысяч беженцев искать убежище в католической Польше, где нашлись одноверцы — некоторые магнаты, принявшие лютеранство. Князь Радзивил и граф Лещинский дали беглецам приют на своих землях вдоль Западного Буга. В государственном архиве Брестской области до сих пор сохранился доклад Гродненскому губернатору: «в двух сёлах, называемых Нейбров и Нейдорф, заселённых вольными иностранцами голендрами по-над рекою Бугом на землях, принадлежащих кн. Радзивилу, заключено 273 душ еванг.- лютеран»…
… Сибирская таежная речка Тагна, что в предгорьях Саян, очень похожа на далекий Буг — по крайней мере, в теплое время года. Здесь в 1911-1912 годах переселенцы заложили три новые деревни. Выходцы из Замустэче назвали свою очень просто — Замустэче. У далекой волынской деревни Новыны тоже появилась тезка — Новыны сибирские. А уроженцы Забужских Голендр не стали давать новой родине старое имя, а назвали ее Дахник, что в переводе с польского означает «болото». Кстати, основателем Дахника был еще один прадед моей пихтинской «квартирной хозяйки», Натальи Таталаевой — Мартын (Марцин) Людвиг. Кроме того, к трем деревушкам еще притулился хуторок Тулусине — там никогда не бывало больше шести домов, а к настоящему времени он полностью опустел. В советское время Замустэче переименовали в Пихтинск, а Новыны — в Средний Пихтинск. Зато Дахник так и остается Дахником по сей день.
Землемеры нарезали переселенцам 24 надела по 15 десятин. Каждой семье, как это было заведено в годы столыпинской земельной реформы, выдали щедрые подъемные — по 400 рублей. Для сравнения: корова тогда стоила три рубля, лошадь — четыре. Согласно сохранившимся записям, к августу 1912 года на Пихтинском участке проживало 200 человек. Сначала они вырыли землянки и ориентировались на улицах своих деревень по лыскам — зарубкам на деревьях. А со временем отстроили и дома.
К слову сказать, традиционные дома-комплексы голендров — явление уникальное. Практически все хозяйство: стайки животных, амбары, сеновалы, кладовые размещались под одной крышей с жилыми помещениями — эти гиганты достигают в длину тридцати метров! В сильные холода без особой нужды можно не выбираться наружу целыми днями, но, тем не менее, в таких домах целых два входа: один, парадный, ведет на улицу, второй, черновой — во двор. Еще в глаза бросается необычная двухцветная «раскраска»: жилая часть традиционно белится известкой, а бревна остальной части дома с возрастом сильно темнеют, становясь почти черными. Эти принципы домостроения, видимо, въелись в саму кровь голендров. Так, Наталья Таталаева долгое время прожила на «Большой земле», а вернувшись в Пихтинск, построила себе новый дом. На вид — вполне себе обычный дом. Однако под одной крышей в нем разместились и жилые комнаты, и баня. Входов, что характерно, тоже два…
От вербной лозы до домов-гигантов
Да, дома голендров, что называется, впечатляют. Недаром иркутский дальнобойщик Владимир Зелент, уроженец этих мест, побывав несколько лет назад в гостях на исторической родине, потратил потом целый год на изготовление точного макета одного из пихтинских домов — Петра Мартыновича и Натальи Юльевны Людвиг, у которых он останавливался погостить.
— Затем, на 8 марта, Владимир Зелент подарил этот макет нашему музею, чему мы были очень приятно удивлены, — вспоминает музейный работник Нина Кунц. — Да и как было не удивиться такому чуду! В мельчайших подробностях воспроизведен даже двор у этого дома: колодец с журавлем, сани, телега, поленница с дровами, рабочие инструменты, скот и домашние животные, а также обязательная в каждом пихтинском дворе черемуха! Крыша этого дома открывается на шарнире, словно крышка сундука, а внутри можно рассмотреть планировку и все убранство дома Петра Мартыновича.
Этот подарок установили рядом с еще одной гордостью этого музея — большим, размером с бильярдный стол, макетом всех трех деревень и хутора Тулусине в том виде, какими они были к середине 1920-х годов: его к столетию столыпинской реформы сделали сотрудники Средне-Пихтинского дома досуга.
А я решаю сравнить копию с оригиналом, напросившись в гости к Петру Мартыновичу Людвигу и его супруге Наталье Юльевне. Дом, в котором они живут, в 1913 году начал строить ее прадед Андрей Мартынович Зелент. Однако спустя год грянула Первая мировая война и его призвали служить в армию, а дом для семьи Андрея Зелента достраивал живший в землянке по соседству Михаил Людвиг, закончивший эту работу лишь к 1915 году. Вот такая родственная и соседская взаимовыручка!
— Такое отношение к ближнему неудивительно: Михаил Людвиг был настоящим христианином — не на словах, а на деле. Недаром он возглавлял лютеранскую общину голендров, за что и поплатился жизнью: в 1939 году его расстреляли за религиозную деятельность, — рассказывает Петр Мартынович.
Петр Мартынович — тоже большой знаток истории и традиций своего народа. К примеру, голендры издавна считались искусными мастерами по плетению из лозы — недаром в каждом их доме можно встретить плетеные корзины всевозможных форм и размеров, где хранится все, что угодно: от ниток до картошки.
Только на берегах Буга материалом для этих корзин традиционно являлся ивняк, а на берегах Тагны его заменили ветки вербы-краснотала. Петр Людвиг в совершенстве овладел этим мастерством и плетет не только корзины, но и различные шкатулки, украшения и даже … кресла и прочую мебель! А за работой любит поговорить о памяти прошлых лет — и слушать его можно часами. Так, он рассказывает мне, что его дед Мартын Мартынович Людвиг и бабка, в девичестве Бронислава Петровна Зелент родились на Волыни, в селе Забужские Голендры, откуда их, маленькими детьми, в 1912 году привезли в незнакомую Сибирь. Спустя целый век, в 2017 году, Петр Мартынович побывал на этой «старой родине», где жили его предки — там отмечалось 400-летие с момента переселения голендров из Центральной Европы на берег Буга. В этом празднестве участвовали голендры со всего мира. Разбросанные по всему миру во время Второй мировой войны и в предшествующие ей годы, сегодня они живут в Германии, Швеции, США и Канаде.
— В 1930-е годы на месте села Забужские Голендры располагалась пограничная застава, а сегодня там находится безлюдный луг. Последние 38 голендров, остававшихся на своей исторической родине, были безжалостно вырезаны бандеровцами, — вздыхает Петр Людвиг. — Так что, сегодня нас вообще не существовало бы как народа, если бы не наша сибирская колония.
Действительно, живой быт и традиции голендров сохранились только здесь, в Сибири. В той же Германии, например, еще в гитлеровские времена было запрещено даже «хохляндское» наречие, на котором несколько столетий разговаривал этот народ. Его потомки, разбросанные по разным странам, забыли и о том, что в начале ХХ века часть голендров мигрировала в сибирскую тайгу — об этом на Западе с удивлением узнали только в середине 1990-х, после падения «Железного занавеса».
— Помню, как в 2004 году к нам в Пихтинск приезжали из Германии два брата, Эдуард и Вольдемар Бютовы (или, по-нашему — Бытовы), родившиеся в Забужских Голендрах в 1932 и 1934 годах — они буквально плакали, видя вокруг себя ожившую историческую память и разговаривая с нами на языке, которого не слышали с самого детства, — вспоминает Петр Мартынович.
От свадьбы до «набуженьства»
Сам он уверен, что в Сибири голендры сумели сохранить себя благодаря закрытости своей колонии: ведь как минимум до 1960-х здесь было принято жениться и выходить замуж только «среди своих». К слову сказать, свадьбы праздновались здесь по канону, насчитывающему не одно столетие. Например, всем свадебным торжеством распоряжались сваты — по двое мужчин со стороны жениха и невесты, «вооруженные» непременными свадебными плетками — «гурыпниками». Ручка этого «гурыпника» представляет из себя козье копыто, прикрепленная к нему веревка щедро украшена множеством разноцветных ленточек, тряпочек, тесемочек и веревочек. Каждая из них — это память об одной из прошедших свадьб, в которой участвовал данный «гурыпник». А власть этой «свадебной плетки» очень велика: с ее помощью за столы возвращались гости, которые малодушно решали, что им не по силам дальнейшее «продолжение банкета». Именно так Петр Мартынович женился сам в 1973 году, так же женил и своего внука в прошлом году.
— Наши родовые традиции сохранялись в каждом доме. Например, в нашей семье эти традиции жили даже несмотря не то, что мой отец был председателем колхоза. Хотя и ему самому, и его родне по советским правилам полагалось быть атеистами, и женили, и провожали в армию меня с непременным Словом Божьим, — вспоминает мой собеседник. — Всех нас в обязательном порядке крестили. И точно так же я крестил своих внуков и правнуков — по законам нашей веры каждый лютеранин может сам проводить обряд крещения.
Действительно, религия всегда играла большую роль в жизни голендров. До сих пор по воскресеньям они собираются на так называемые «набуженьства», во время которых поют псалмы и читают друг другу проповеди. В семьях голендров бережно хранятся и из поколения в поколение передаются привезенные с Волыни «ксенджки», в которых записаны песнопения для каждого из воскресных дней года, а также те, что принято исполнять у колыбели младенца, при проводах в армию, при долгой и сильной болезни — «хворобе», и даже когда долгие дожди заливают посевы. Интересно, что все эти религиозные тексты написаны на польском языке — но для печати использовался германский готический шрифт.
Побывать на таком «набуженьстве» довелось и мне. С невесткой Петра Мартыновича, Еленой Владимировной Людвиг мы для этого заглянули на огонек в дом Нины Васильевны Кунц. На огонек — в буквальном смысле слова, ведь, невзирая на время суток, эти собрания проходят при свечах, которые символизируют присутствие Иисуса. Больше двух часов эти женщины, а также Бронислава Густавовна Людвиг, Галина Иннокентьевна Людвиг и Альвина Мартыновна Кунц пели песни из своих «ксенджек» и читали из «казанья» — так называются у голендров сборники проповедей.
Удивительно, но, несмотря на традиционную закрытость своих деревень, эти люди открыты каждому своему гостю. Убедиться в этом может любой читатель этой статьи. В гости к пихтинским голендрам можно приехать в первое воскресенье июля, когда они широко празднуют День села. В этот день туда приезжает настолько много родных и близких, что деревенские дома не могут вместить всех приехавших, и они ставят палатки на берегу Тагны: там есть очень уютный полуостров, именуемый Бабцин Кут, что переводится на русский как Бабий угол.
В Пихтинск, Средний Пихтинск и Дахник можно приехать на Пасху или в Ильин день, на Рождество или в Троицу — каждый из этих дней до сих пор отмечается по заповеданным предками традициям. Впрочем, голендры рады гостям не только в праздники, но и в течение всего года, а три сотни километров, которые отделяют их деревни от Иркутска — сущий пустяк по сравнению с теми тысячами верст, которые прошел этот народ за свою нелегкую, но очень интересную и поучительную историю.
Игорь Алексич
Фото автора
